Трое в лодке, не считая покойника

Кайдалово — село в Карымском районе, примерно в 20 километрах от райцентра. Оно разрезано на две половины рекой, которая каждый день испытывает местных жителей на прочность и выносливость. На лодке, которая ходит по тросу, натянутому меж двух берегов, переплавляются мужчины и женщины, старики, многодетные матери и даже школьники.

Нормальной переправы тут никогда не было. В 2016-м утонул местный паром. Тогда вместе с ним на дно чуть не ушли и дети — благо все обошлось. С тех пор жители свято уверовали в то, что на них всем наплевать.

Только кладбище и церковь

Когда мы приехали, лодка стояла на левом берегу — здесь школа, детсад, администрация, почта. Ветер постоянно дергал трос, за который лодка была зацеплена. Постояли мы с Серегой — нашим оператором — и решили, что сами переплавляться не будем. Опыта нет, да и страшно, честно говоря. Позвонили местным, попросили проводника.

Через пару минут на стареньком велосипеде к нам подъехал мужчина, представившийся Эдиком. Шуточно пожурил нас: «Ой, такие мужики здоровые, а переплыть сами боитесь! Я с восьми лет тут плаваю», а потом посадил нас в лодку.

На фото: Эдик и переправочная лодка

Чтобы она начала движение, нужно отталкиваться от дна длинным шестом. Медленно наша переправа начинает движение.

— Я на той стороне жил, кричал — но никто не подавал лодку, — рассказывает, отталкиваясь шестом, Эдик. — А тут кто попросит — едешь переправлять. Ученикам утром подаю. Понтоном эту лодку сбоку продырявило, заплатку маломальскую поставили.

Наш путь на другой берег занял минут пять. Несмотря на то, что сейчас речка не такая большая, как весной или во время дождей, лодка скользит по воде невероятно медленно.

На том берегу нас уже ждет делегация из десяти селян, которых собрала читательница «Вечорки» Елена Христосенко.

— По телевидению сказали, что у нас тут около ста человек живут, но на самом деле на этой стороне около трехсот жителей. На горе же еще две улицы есть. У нас здесь только кладбище и церковь — больше ничего нет. Тут никто не работает из-за этой переправы. Работу не можем найти. Нам сразу говорят: вы будете потом нам отмазываться, что паром на той стороне, то еще что-нибудь, — рассказывает Елена, пока мы поднимаемся к местной церкви.

— Вот бабы идут сзади, они ездят три раза в неделю, торгуют сливками, творогом, молоком. У меня муж восемь месяцев в году на работе, четыре — дома, — продолжает Елена.

Кто-то на этой стороне держит хозяйство, чтобы прокормить семью. Кто-то продает собранные ягоды и грибы.

— Моста здесь никогда не было. Его хотели делать, но у них что-то не сложилось. На той-то стороне люди работают. Там школа, администрация, клуб, почта, магазины. Кто-то в Карымской работает. Раньше у нас паром был. Вот паром, на котором мы тонули с детьми. Немеров (глава поселковой администрации Олег Немеров — прим. ред.) его поставил. А когда мы на нем утонули, нас еще хотели посадить за угон водного транспортного средства.

На фото: Паром, утонувший со школьниками

Церковь в Кайдалово реставрировали, но из-за переправы открывают ее в лучшем случае раз в год. Хоть одно утешает — на этой стороне есть один магазинчик, который держит частный предприниматель.

— А как покойников-то переправляют? — спрашиваю я, увидев вдалеке кладбище.

— Как — на лодке. В лодку гроб поставили — он на этой плывет, а народ на весельной переправляют.

Тут в разговор вклинивается еще одна местная — Ольга. Крикливая нервная женщина, которая на матах поносит поселковую и районную власти. Понять ее можно — люди годами бьются за нормальные условия, но бестолку.

— А Немерова-то че с собой не взяли? — спрашивает она.

— Так он же в отпуске. С марта месяца, — отвечает ей Елена. — А с него какой спрос? Все претензии сейчас к Сидельникову (глава Карымского района Алексей Сидельников — прим. ред.) — с главы поселка сняли все полномочия по переправе и передали районной власти.

На этой стороне живут десять ребятишек, которые ходят в школу. И еще несколько уже на подходе — подрастают. Только с наступлением зимы у селян начинается более-менее нормальная жизнь — ходят по льду. Остальное время — игра на выживание.

А давайте сбагрим детей в Карымскую

Суть в чем — школа, как я уже упомянул, находится на другом берегу. У лодки постоянного смотрителя нет, поэтому если она на том берегу, приходится ждать по несколько часов, пока ее перевезут на этот и заберут детей.

— Нам как сказали — если дети не будут школу посещать, то нас поставят на учет в ПДН (подразделение по делам несовершеннолетних — прим. ред.), — рассказывает Валентина Алексеева. — До этого у нас была одна лодка, но ее один местный дурак изрубил. Нам сказали — детей по большой речке не отправляйте. А я не отправлю — меня в ПДН. А мне это зачем? Чтобы у меня детей забрали? Это же не наша вина, это вина главы администрации. Ладно, с нашего сняли, передали на район. Так Сидельников даже не показывается. Ни разу мы его не видели. И везде, куда бы мы ни писали, все как под копирку: нет средств, нет средств.

Все это привело вот к чему. В сентябре этого года жителям пришел приказ из районного комитета образования. Краткая его суть в том, что всех детей, которые не могут нормально посещать школу в Кайдалово из-за плохой переправы, нужно перевести в интернат в Карымскую. В случае отказа родителей от перевода их нужно обязать перевести детей в другие учреждения.

По словам жителей, месяц обучения в этом интернате обойдется в 4 тысячи рублей. А где их взять, учитывая, что большая часть селян не может устроиться на работу? А у кого не один ребенок?

— Мы написали в прокуратуру по поводу перевода детей в интернат. Письменно нам еще не ответили, но сказали, что не имеют права нас заставлять. Школа у нас есть. В школе раньше было 11 классов, был интернат. Из других сел у нас проживали в интернате. И классы были. Теперь абсолютно ничего нет, — негодуют жители. — Просим директора открыть интернат — временный она сделать может, но не хочет. Не хочет брать такую ответственность. Мы предлагали ей сделать так, чтобы родители сами приходили и сидели с детьми. Говорит — нужны санкнижки. Ну мы сказали, что сделаем эти книжки, а потом началось — то ей СЭС (санэпидемстанция — прим. ред.) не дает это сделать, то еще что-то. И все. Ничего не случилось.

— Мы узнавали про этот интернат, там вообще беспредел. Там и хулиганство, и воровство, и драки. А наши дети здесь все дружат, все вместе в школу и домой.

В лодке умирают люди, дети греются у костра

 

Кайдаловцы уже куда только ни обращались — и в администрацию, и в Минтерразвития, и к Жириновскому. Последний как всегда: «Спасибо за доверие, напишем запрос». Депутат от народа, мать его. Но и из остальных инстанций ответ удручающий — средств в бюджете нет.

Из ответа Минтерразвития края следует, что закупка нормального парома запланирована на 2017-2020 годы. Уже 2018-й заканчивается.

— Мы просили — навесной мост поставьте нам. Ответили, что больше 300 миллионов рублей нужно на это. Ну Господи, мы же просто мост просим, не золотой, — говорит Елена. — Был паром у нас нормальный. Один придурок его отпустил — он уплыл до Урульги. Немерову сказали, но тот его так и не вернул.

Дети, пока ждут лодку, греются у костра. Мороз, брат, не тетка.

— Видите, администрация как стоит? — показывает Валентина Алексеева на здание на той стороне. — Они из окон видят, как наши дети морозятся и ждут лодку. Школа тоже все это видит. И никакого продвижения нет. Нас еще обвиняют, что дети часто болеют. Так они стоят сколько на берегу и мерзнут? Нам вообще предложили — нанимайте кого-то с той стороны и платите ему за переправу. Такое ощущение, что мы вообще никому не нужны тут. Мы стремимся к жизни, а нам руки от всего отбивают. У меня двое учатся — один в восьмом классе, вторая в четвертом. Младшая дочь уже вторую неделю живет на той стороне у родственников. Сына-восьмиклассника мне некуда отправить. Кто двоих детей к себе возьмет?

У Валентины, кстати говоря, страшное случилось. Только подумаешь о таком — тошно становится. У ее отца случился приступ, был ему 61 год. Повезли его на лодке на ту сторону, чтобы «скорая» забрала. Не успели — мужчина умер у нее на руках прямо в этой лодке.

— Мы пишем расписки, что школа не несет ответственности за переправу наших детей, — говорит Елена.

— И никто н*** (ничего — ред.) не делает, — грустно констатирует Витек, тоже местный, приехавший к церкви на мотоцикле. — Пенсионеров тут сколько. Ветеран войны живет, 93 года.

— Вы приезжайте весной, когда забереги тают — это вообще экстрим. Мы на лодку садимся, плывем до льдины и на лед вытаскиваем — тащим лодку до той стороны.

Вспомните о нас на выборах

Дети с этого берега никогда не были в детском саду — все из-за той же переправы.

В клубе устраивают праздник на день стариков — из местных никто не ходит. Возраст не тот, чтобы на лодке переправляться.

— У меня когда у деда инфаркт был, Никитке, сыну, 15 лет было — он переплывал реку ночью за лодкой. Это я с 8 часов до 11 звонила в «скорую», чтобы они приехали сюда. Не захотели лодку перегонять, — рассказывает Елена.

Валентина подхватывает:

— Кто-то заболел — фельдшера вызвать невозможно. По телефону консультируемся. «Скорая» без осмотра фельдшера порой ехать не хочет. В администрации нас однажды вообще спросили — вы зачем детей-то нарожали? Старики лет по 30 в больнице не бывают. Машина приезжала на ту сторону, чтобы флюорографию сделать. Старикам только Оксана (патронажная медсестра в местном ФАПе — прим. ред.) придет, давление померит. Мы в этом году кое-как попали на прививки. Речка разошлась. Оксана потом отдельно нашим детям ставила.

— Про нас вспоминают, когда надо выборы провести. Или когда на той стороне кто-то умрет, чтобы гроб перевезти. Учителя-то хоть раз были у нас на этой стороне? Школе наплевать — вот они нас и сбагривают. Нас никто не слышит и не видит, — говорит Елена.

Тяжело было видеть лица людей, когда они расходились.

Вот и докажи потом дегенератам, которые смотрят федеральное ТВ, что Россия ни черта с колен не встала. Только ниже опустилась, чтобы удобнее было.

Обратно переплавлялись мы с Еленой. Мне выпало везти лодку — отталкиваться шестом от дна. Тяжелое занятие, врать не буду. Нужно следить, чтобы лодка не врезалась дном в понтоны, чтобы шла она более-менее прямо. А на середине реки направлять ее практически невозможно — шест сносит течением. В конце пути я чувствовал себя так, будто весь день копал картошку. Такие дела.

Минимальные перспективы

Поговорить с руководителями районной и поселковой администраций мне не удалось — Сидельников на больничном, Немеров был чем-то занят и не мог говорить. Меня соединили с исполняющей обязанности Немерова Анной Саламатиной.

— Все полномочия по переправе возложены на администрацию Карымского района по решению суда. Олегу Павловичу по решению суда запрещено предпринимать какие-либо действия. Мы неоднократно обращались в районную администрацию, чтобы нам сообщили о принятых мерах. В последнем ответе было сказано, что район обратился к краевым властям. Им ответили, что, так как в этом году было подтопление, из бюджета огромные средства на это были затрачены, поэтому строительство моста на 2018-2019 годы не предвидится. В 2019 году будет рассматриваться принятие бюджета, — рассказала она.

Вот так, в общем. У края денег нет. А федеральный центр класть на нас хотел.

Никита ИЛЬЯШ

Фото автора